Я спустился
б
жилую палубу. Матросы после полуден
ного отдыха пили на подвесных столах чай. Разговор
шел о войне, о деревне, о любовных приключениях.
День этот прошел спокойно. Эскадра шла восьми-
узловым ходом, а ночью убавляла ход даже да пяти
узлов. Спали по-вахтетао.
XII
Адмирал Рожественский, к великому моему удоволь
ствию, не знал меня и не интересовался мною. Конечно,
для него я, как личность, не существовал. Нас, одетых
в матросскую форму, было на эскадре около двенадцати
тысяч человек. Мы были только исполнителями его воли
И той живой силой, которая необходима для того,
чтобы корабли двигались вперед и маневрировали, чтобы
пушки и торпеды, когда это понадобится, начали стре
лять в противника. Поэтому адмирал, как подобает каж
дому командующему, расценивал всю эту массу людей
неотрывно от общей и единой боевой организации.
Но зато я часто думал о нем: «Как он управлял эс
кадрой? Что он сделал для нее? Каково влияние его
было на корабли? Как. он воспитывал своих подчинен
ных? Какова у него была связь с личным составом? И
что это был за человек?»
Я задавал себе эти вопросы и по действиям и поступ
кам адмирала пытался найти ответа на них. Мне хоте
лось проникнуть во внутреннюю сущность его, как на
чальника эскадры и как человека. Я уделял ему много
внимания еще и потому, что в российском императорском
флоте он представлял собою размноженный тип. Раз
ница между Рожественским и другими адмиралами за
ключалась лишь в .том, что у него ярче, чем у многих
подобных сатрапов, проявлялись черты его самодур
ства, —черты, порожденные деспотическим строем го
сударства.
Мало кто знает о прошлом РожесггветгскоГо, кото
рый когда-то нашумел в печати.
