мои непосредственные начальники: старший баталер,
сверхсрочник, кондуктор Литовский, и ревизор, лей
тенант Бурнашев. Давая характеристику, им, писарь
сказал о первом:
— Человечишка так себе — ни богу свечка, ни чорту
кочерга. Лапоть, начищенный ваксой. Жадный, любит
копенку нажить, но умом слабоват. Этот не может на
дамских шпильках щук ловить.
•— А ревизор как? — спросил я.
— Распух от лени. Ни во что не вникает. Бумажки
подписывает, не читая их. Служит на корабле больше
для фасона, как в горнице мебель, на которую не
садятся.
Рассказывая, писарь играл бровями и беспечно по
смеивался. Он оказался очень словоохотливым. На всякий
случай нужно было узнать от него и о других лицах:
каков старший офицер, каковы боцмана. На любом судне
эти персоны играют для команды самую важную роль.
■— Старший офицер у нас капитан второго ранга
Сидоров. Он из Питера. Раньше заведыів-ал кают-ком
панией в Крюковских казармах. Танцор и дамский
сердцегрыз, каких мало. Вид имеет грозный, любит
иногда пошуметь, а никто его не боится. Что? Насчет
боцманов?. Младшие — Воеводин и Павликов. Можно
с ними дружитъ. А старший, Саем, — шкура. Рад до-
смерти, что дослужился до кондукторского звания. Боль
ше ничего ему не надо. Офицерский угодник, хотя дело
свое знает хорошо. На этих трех боцманах старшин
офицер Сидоров выезжает, как на тройке гнедых...
В канцелярию вошел человек с серебряными кондук
торскими погонами на плечах. Худощавое серое лицо
его с русыми усиками ничем особенным не отличалось,
кроме деловой озабоченности. Сейчас же выяснилось,
что это был Пятовский, старший баталер. Когда он
узнал, кто такой я, то, обращаясь ко мне, заговорил
быстро на вятском наречии:
■— Премного благодарен, что явились вы. Значит,
вместях пора'ботаем. А то я замаялся совсем.
31
