Я отправился к ревизору. Лейтенант Бурнашев сидел
себя в каюте за письменным столиком. На мой голос
он повернулся. Круглое, прыщеватое лицо его с тол
стыми губами было сонное, точно он не умывался се
годня. Смотрел он на меня долго, словно что-то сообра
жая, и процедил:
— Хорошо'. Иди к старшему офицеру.
Капитана 2-го ранга Сидорова я разыскивал долго,
пока, по указанию матросов, не встретился с ним в
батарейной палубе. Подал ему принесенный с собой
пакет. Он начал читать бумаги, а я тем временем рас
сматривал нового' своего начальника. На широких пле
чах его надежно покоилась седая голова. Сытое лицо
заканчивалось внизу острой бородкой, а над сочными
губами красовались большие усы, словно две белых мор
кови, тсрчсШіішх в стороны своими хвостами. Возвра
щая мне бумагу, он оглядел меня с ног до головы,
прищуривая то один глаз, то другой, и соответственно
с этим усы его приподнимались и опускались, как се
мафоры.
— Ну, за дело! Работы у тебя будет много. Все
твои помещения должны быть полны провизией.
— Есть, ваше высокоблагородие.
— Лишней чарки команде не давать. Если узнаю
об этом, пощады не проси. А сам ты водку пьешь?
— Ни разу в жизни не был пьян.
— Отлично. Только не нравится мне — нет ,в тебе
достаточной бодрости.
— Таким меня мать родила. ,
Без всякой злобы, словно для того1, чтобы показать
передо мной свое превосходство, он .выругался и поша
гал от меня прочь.
Аудиенция наша закончилась.
За пять лет службы я так ко всему привык, что пере
стал чувствовать оскорбления. ‘Вечером мне выдали под
весную парусиновую койку с матрацем, набитым мел
кой пробной. В списках судовой команды против моей
фамилии был поставлен номер. Под этим номером со-
о >
о С
