сы. Одно осажу о' нем: раньше разбойников вешали на
крестах, а теперь наоборот —-разбойникам решают на
грудь Кресты.
Писарь, рассказывая о лютости адмирала, привел мно
го примеров, щ которых два особенно запомнились мне.
Бо 'время стоянки ів Носеи-Бэ, адмирал, проходя как-
то но срезу, увидел матроса, неправильно лопативше
го палубу, — не вдоль, а поперек настила. Адмирал по
дозвал вахтенного начальника іи опросил, доказывая на
матроса:
*— Что Он делает’?
— Палубу Лопатит, ваше превосходительство, — не
задумываясь, ответил вахтенный начальник.
Адмирал задрожал, а его черные, как антрацит, гла
за загорелись злобой. Раздались выкрики:
— Вы, лейтенант Данчич, даете мне идиотский от
вет! Кто вы такой? Вахтенный начальник или балерина,
прогуливающаяся по судну? Разве не видите, что этот
болван лопатит палубу поперек настила?
Адмирал с искаженным лицом бросился к матросу,
выхватил у Негр деревянную лопату и всю ее обломал
о tero голову, л
Приблизительно такой же случай произошел перед на
шим приходом в бухту Ван-Фонг. Адмирал, поднимаясь
ш мостик, услышал, как один комендор, разговаривая
со своим товарищем насчет обеда, произнес:
—- Пусть начальство подавится этой гнилой солони
ной, а я даже не притронусь к ней.
Когда он заметил адмирала, "было уже поздно. Комен
дору
пришлось предстать перед грозными очами началь
ника. Загромыхали слова, раздельные, тяжелые, как чу
гунные гири:
— Ты, стервец, что болтаешь? Тебе ветчины с го
рошком захотелось или рябчиков в сметане?
Адмирал стоял на трапе, а комендор — на палубе.
Ноги первого находились на уровне плеч второго. Ви
новник} отдавая честь, откинул голову назад и застыл в
жутком ожидании. Адмирал сказал ему еще несколько
356
