ский? Он не признавал. в нем своего заместителя,
т
низвел его до степени раболепствующего лакея. Преж
де чем пойти с докладом к своему барину, Клапъе-де-
Кшгонг производил через его вестового рекогносциров
ку о настроении адмирала»
— Ну, как, братец, сегодня расположен его пре
восходительство?
— Вроде как ничего, ваше высокоблагородие.
Только получив такие сведения, Клапье-де-Колонт ос
меливался приблизиться к адмиральской каюте, но* и то
предварительно останавливался перед нею, снимал с го
ловы фуражку и, перекрестившись, шептал слова мо
литвы:
«Помяли, господи, царя Давида и всю кротость его».
Потом уже стучал одним лишь ноготком в страш
ную дверь.
Однажды потребовалось ему спешно о чем-то доло
житъ командующему, который находился у себя в каюте.
Клапъе-де-Колонг по обыкновению отыскал вестового,
но когда взглянул на него, то сразу упал духом. Все
лицо вестового распухло от адмиральских кулаков.
Значит, его превосходительство в плохом настрое
нии?
— Веда, ваше высокоблагородие, расшиб меня сов
сем.
Клапье-де-Колонп растерянно забормотал:
— Но как же мне теперь быть? Ведъ у меня спеш
ное дело к нему.
— Не могу знать, ваше высокоблагородие, а только
лучше не показывайтесь на глаза. Весь кипит.
Срочное дело было отложено до более благоприят
ного времени»
Писарь Устинов не раз заставал флаг-каштана в каю
те плачущим і.
* Адмирал Рожественский в письме из Носси-Бэ от ЗІ мар
та признался своей жене: „Колонка
я
извел в конец, случа
ется плачет1*. (Журнал „Море1
за 1911
г., № б, стр. 54.)
354
