долго до отбоя, мы направились в малый лагерь. Несмот
ря на сгущающуюся темноту, я сразу замечал своих ре
бят, идущих впереди, плетущихся сзади или разговари
вающих где-то в стороне. Охрана на месте.
Возвратился я как раз в тот момент, когда репродук
торы прохрипели команду отбоя, а по темным улицам
Бухенвальда мелким горохом рассыпались свистки ла-
гершутцев. В моей штубе сидел Николай Кдонг и немец
с красным винкелем — лагершутц.
-— Где ты был так долго? В общем, у крайнего левого
окна спальни на твоем флигеле «С» все время должен
дежурить надежный человек. Лучше из коммунистов.
Две вспышки фонарика с угла 15-го блока —и ты сейчас
же весь «груз» передаешь через окно умывальника с пер
вого этажа. Там будет ждать наш человек. За внешнюю
охрану твоего блока не беспокойся, это мы обеспечим,
но чтобы здесь, внутри... чтобы ни один лишний человек.
Ты меня понял?
— Понял. Все будет в> порядке.
— Ну, желаю удачи. Через час можешь начинать, а
мне пора, — и ушел вместе с лагершутцем.
Через час в умывальной комнате нижнего этажа со
брались командиры рот, разведчики и весь актив буду
щего ударного батальона. В нижнем белье, поеживаясь
от холода и переступая босыми ногами на цементном
полу, ребята недоуменно перешептывались, потому что
до этого я никогда не собирал их вместе.
— Ты не знаешь, чего он нас собрал?
— Не знаю. На фронте что-нибудь новенькое, 'навер
но.
— А! И ты здесь, Федя. Это что за «Совет в Филях»?
— Молчи, сейчас узнаешь.
А в это время Данила приносит длинную скамью и
грязное ведро с торчащими из него тряпками мешко
вины. В коридоре слышится покашливание постового.
— Товарищи! — тихо говорю я .—Многие из наших
людей и сейчас с сомнением относятся к нашей работе.
Многие еще. думают, что это простое самоуспокоение,
для очистки совести. Некоторые числятся в наших рядах
до тех пор, пока это их ни к чему не обязывает. Наста
ло время еще раз, более тщательно пересмотреть людей
и уже раз и навсегда решить — можем ли мы полностью
довериться тому или иному человеку. Если еще сегодня
101
