нужден сидеть на солнцепеке, чтобы видеть подходы к
блоку с обеих сторон. Устроившись на бетонированном
борту бассейна для мытья обуви, положив на колено
свой любимый кларнет и продолжая скоблить трость,
Костя задумался. Давно ли он. Константин Тимусов,
первый кларнет образцового оркестра Ленинградского
военного округа, играл на парадах, вечерах, концертах,
провожал девушек и, главное, по потребности насыщал
свой требовательный желудок и считал, что жизнь —
очень умно и удобно устроенная штука и что для него,
способного молодого музыканта, это только увертюра,
что впереди еще очень много хорошего и заманчивого.
Вой сирен и разрывы фугасок страшным диссонансом
вошли в его понятия о жизни, а вид страданий осажден
ного родного Ленинграда заставил сменить кларнет на
винтовку.
Вспомнилось самое страшное: очнулся от мучительно
го шума и гудения в голове и привкуса чего-то соленого
во рту. Мерное покачивание всего тела и колеблющиеся
прямо перед глазами верхушки сосен сначала удивили
Костю. Приподняв головѵ и скосив глаза, он видит, что
его несут на самодельных носилках четыре солдата в
распоясанных шинелях. Такие же распоясанные, очень
угрюмые солдаты унылой колонной тянутся впереди и
позади носилок, а по бокам дороги в пестрых маскхала
тах с веточками, маскирующими рогатые каски, идут...
немцы. Самые настоящие немцы. И Костя, сейчас вспо
миная это, в который уже раз, вновь переживает ужас
того момента и с содроганием вскидывает голову. Но
что это^ В десяти шагах от Кости идут... немцы. Самые
настоящие немцы. Впереди очень стройный, как перчат
кой, туго обтянутый серым костюмом с ярко-желтым поя
сом и кобурой важно вышагивает, по-видимому, инспек
тирующий начальник. Об этом можно судить по надлом
ленным почтительностью фигурам сопровождающего его
лагерного начальства. Поворачивая во все стороны сед
лообразную фуражку и разбрасывая солнечные зайчики
стеклами пенсне, он стеком показывает на 44-й блок и
во главе своей свиты поворачивает в сторону Кости. По-
видимому, на выборку знакомится с состоянием отдель
ных блоков.
В мозгу онемевшего Кости молнией проносится
мысль: «Но ведь там посторонние ребята... Как же
15»
