динста из карантинных блоков малого лагеря. Ребята
спешили предупредить о том, что в числе последних за
ключенных, переведенных из карантина, есть ненадежные
люди, которых следует опасаться. Посторонние люди на
блоке во время рабочего дня — явление не безопасное,
поэтому я поспешно провел ребят в спальню и только
тѵт заметил, что во всех флигелях нет ни одного подхо
дящего человека, чтобы поставить наблюдателем на вре
мя нашего разговора. Только Костя, устроившись с ра
зобранным кларнетом на углу стола, сосредоточенно
скоблит кусочком стекла бамбуковую пластинку трости.
— Костя, дорогой! Будь другом, покарауль, пока мы
тут...
— А Данька где?
— Данилу я послал в одно место. Очень нужно. Ты
же видишь, что больше некому.
— Ну вас всех к черту! Я же сказал, что не хочѵ и
не буду ввязываться в ваши таинственные ситуации. Хва
тит и того, что я «ничего не вижу».
— Брось, Костя! Не навирай на себя. Иди и чтобы
ты именно «все видел».
— Ты меня не шокируй, Валентин. Что я вам, ма
ленький на побегушках да на стремках*? Что я, на более
серьезное не способен, что ли? Что я, слепой и не вижу,
что вы делаете?
— А мы от тебя и не прячемся. Знаем тебя и верим.
А когда нужно будет серьезное, то и тебе достанется.
Может быть, даже больше, чем тебе хочется.
— Я это уже не первый раз слышу, —ворчит Костя и
складывает в чистую тряпочку части кларнета. — Чего
играть-то? Опять твою любимую, в случае чего?
— Давай мою любимую, — соглашаюсь я.
И Костя, ѵходя, ворчит сквозь зубы. Что поделаешь,
если ему, как и всем, хочется сразу больших, ярких дел,
а тут идет нудная, кропотливая, повседневная работа.
Не один Костя, а многие из молодежи разочарованы
своим участием в подпольной работе. Ни подвигов, ни
приключений, которых так жаждет их горячее сердце.
На разомлевшую землю с обесцвеченного от зноя не
ба почти вертикально падают лучи солнца, заполняя ду
хотой узкие коридоры бухенвальдских улиц. Костя вы* Нз стремке —на страже. (Жаргон.)
Ц 9
