Больше двух недель шли беглецы на восток, обходя
населенные пункты, но не может Данила спокойно рас
сказывать об этом времени, потому что уж очень много
самого светлого и самого страшного в его жизни скон
центрировано в этих неделях.
Наткнулись на них дети, когда они, измученные, спа
ли в кустах на дне заросшего оврага. Хозяин крупного
поместья, расположенного неподалеку, организовал на
беглецов охоту по всем правилам искусства с собаками,
загонщиками и стрелками, и вот они в двух маленьких
клетушках, перегороженных тонкой деревянной перего
родкой. Хозяин, как возглавляющий ландрат*, сам лич
но допросил их, пообещал на следующее утро отправить
в город, в полицию, и приказал запереть в каменный са
рай с зарешеченными окошками. Немного успокаивала
возможность разговаривать с девчатами через тонкую
перегородку, но поздно вечером пришли вооруженные
батраки и повели куда-то девушек.
— Куда? Гады!— взревел Данила, предчувствуя что-
то недоброе.
— До пана, полы мыть, — ответил голос по-польски,
и шаги замерли где-то в глубине огромного двора.
— Яки таки полы? Ночью? —бесновался Данила, с
бешенством сотрясая решетку.
Более двух часов прошло, прежде чем привели и
втолкнули в клетушку всхлипывающих девушек.
— Ну что там? Били, что «и? — посыпались напере
бой встревоженные вопросы.
— Отвяжитесь! Сказала —отвяжитесь, и все! —не
ожиданно зло и как-то истерически огрызнулась обычно
добродушная Клава, и, несмотря ни на какие уговоры,
ни одного слова из-за перегородки, только приглушенные
всхлипывания.
— Да Настенька же? У чем дило? — умоляюще до
пытывался Данила.
— Не надо, Даник! После узнаешь, —чуть слышно
прошептал голос Настеньки.
Перед самым утром душераздирающий визг Клавы,
как пружина, подбросил всех с пола. Данила, обдирая
руки, вырвал несколько досок из перегородки и отпря
нул назад. На стене висела Настенька, подставляя свою
* Ландрат — сельская гражданская власть.
113
