Вот с ближайшей вышки тянут за веревку пулемет
чика, удачно зацепленного за шинель железной кошкой.
Он судорожно цепляется за пулемет, и вместе с ним и де
ревянным барьером летит на землю. На соседней горит
деревянный барьер, но оттуда бьют спаренные пулеме
ты. Не по лагерю бьют, а по соседним вышкам и окопам
эсэсовцев, приготовившихся уничтожать заключенных
лагеря. Там уже свои, и я вижу серую барашковую ку
банку Данилы и полосатые костюмы арестантов.
Меня 'неожиданно вызывает Иван Иванович.
— Ну, как у тебя?
— Прорвались. Концентрируемся в лесу для броска
на военный городок.
— Брама не сдается. Во втором бараке группа отбор
ных бойцов и командиров. Пойдешь с ними прямо через
аппель-плац.
И вот мы, семь человек, мчимся через проклятую пло
щадь напрямую к браме. Солдаты за пулеметами вспа
хивают очередями землю у наших ног. Из окон пытают
ся стрелять эсэсовские офицеры, но страх, безумный
страх мешает точности их прицелов. Вот Георгий Мали
ков на бегу, по-спортивному откидывая руку, бросает
гранату на верхнюю галерею.
Все же хорошими оказались наши самодельные гра
наты. На галерее не осталось пулеметчиков с их пуле
метами, и даже знаменитые бухенвальдские часы оста
новились, поврежденные осколками.
Врываемся в помещение коменданта, где вершились
наши судьбы. Видим через открытые окна убегающих
эсэсовцев, и из восьми патронов, бывших в обойме мое
го пистолета, только два я потерял напрасно. На столе
коменданта звонит телефон. Трубку поднимает Виктор
Рѵдов и своим баском спокойно говорит:
— Я!
— Как идет уничтожение лагеря? — по-немецки
спрашивают его из Веймара, и он, не задумываясь, тоже
по-немецки отвечает:
— Все идет так, как должно быть! — и кладет труб
ку.
А наши ребята в это время укрепляют над башней
Бухенвальдской брамы громадный красный Советский
флаг.
216
