же помощь союзников? Где третья армия генерала Пат
тона? Не может быть, чтобы наш радиосигнал бедствия
не был принят!
Расходятся по домам многие из немецких товарищей.
Многие друзья из стран Западной Европы решают неле
гально пробираться на свою родину. Мой батальон вы
нужден более чем втрое растянуть свой фронт обороны.
Подполковник Смирнов приказывает бросить облюбо
ванную. мной сторожевую вышку и перенести свой ко
мандный пункт на виллу бывшего коменданта лагеря
Карла Коха. Отсюда все мои роты сравнительно близко,
и это облегчает связь.
Роскошь, сказочная роскошь этого страшного дома
поражает своей никчемностью и излишеством. И в до
рогих гобеленах с рисунками эротического характера, в
картинах и скульптурах, по своему содержанию близких
к порнографии, в каждой мелкой безделушке чувствует
ся извращенный вкус садистки Ильзы.
— Хорошо исполнено! — восхищается Леня Цари
цынский, один из моих подпольщиков, за горячий харак
тер прозванный Кипятильником. Он как зачарованный
ходит от картины к картине, от скульптуры к скульпту
ре.
— Баб голых давно не видал, потому и восхищаешь
ся, — говорит кто-то из ребят.
— Вот я тебе сейчас, кажется, отвечу. Отвечу так,
что твоя дурацкая башка расколется, — кипятится Ки
пятильник. ■— Ты же пойми, балда, какая тут техника.
Эту подлость писали большие художники. Я об исполне
нии говорю, а не о содержании, — и уже другим голо
сом, задумчиво добавляет:
— Сам когда-то собирался стать художником...
В тот вечер впервые я уснул. Прилег на минутку на
роскошный пуховик, чтобы дать отдых разбитым в кровь
ногам, и, как был, одетый, неожиданно провалился в сон.
Чувствую, что кто-то отчаянно трясет мое плечо:
— Валентин. Вставай скорей, Валентин! Американ
цы!
Инстинктивно нащупываю автомат тут же под пухо
вым одеялом и вскакиваю.
— Какие американцы? Где американцы? — ясность
сознания с трудом приходит в затуманенную сном голо
ву. — Где американцы? Уже в Бухенвальде?
220
