Сегодня во время вечерней поверки. Перед всем лаге
рем. Хорошо держались ребята. Достойно умерли.
— Кого семерых? За что?
— Кто его знает за что? Может, за верность Родине,
а может, за ошибки перед ней?
— И наш? Артиллерист? — догадываюсь я.
— И ои, — кивает головой Николай, — тоже был мо
лодцом. хоть и больной. Сильно больной.
— А ты не зна :шь, за что он в Бухенвальде?
— Да здесь-то они все семеро за побег, только на
днях новое обстоятельство выяснилось. И до последней
минуты никто ничего не знал.
— Что за обстоятельство?
— Вот ты во многих лагерях побывал, знаешь, как
наш брат, военнопленный, дох от голода?
— И от голода, и от холода, и от избиений, — под
тверждаю я.
— Значит, знаешь, как производилась вербовка во
власовскую армию.
—Знаю. Но ведь туда шла всякая опустившаяся
шваль, да и то немного.
— Выходит, не только шваль. Шли и порядочные лю
ди с целью получить оружие и при первой же возможно
сти перейти на свою сторону.
— Да, но политический фактор?
— Вот в этом, может быть, их ошибка. Может быть,
они считали, что и в этом случае цель оправдывает
средства.
— Так что они... из этих? Власовцы?
— Не знаю, как у них сложилось вначале, но факт
тот, что группа этих людей оказалась в зенитной части,
на обороне города Эссена. И вот во время очередного на
лета союзной авиации эти зенитчики перебили своих не
мецких командиров, осветили город прожекторами да,
кроме того, сами ударили по городу из зениток. Некото
рым удалось бежать, а тех, кого захватили, там же, на
месте, живьем зарыли в землю. Только головы оставили
на поверхности. А эти семеро оказались из числа бежав
ших.
— Ну, а как же их разоблачили?
— Кто-то предал, по-видимому. К сожалению, и сре
ди наших попадается порядочная дрянь.
— В семье не без урода.
66
