— В том-то и дело, что фашисты не только выиски
вают этих уродов, а искусственно создают их из наибо
лее малодушных, слабовольных или трусливых людей.
— Ну, не каждый слабовольный согласится.
— Конечно, не каждый, но «они» умеют это делать
очень искусно. Особенно Мартин Зоммер. Был тут один
немец, Лерхе. Носил черный винкель саботажника, ра
ботал штубендинстом на одном из блоков. Сам он из
Веймара, местный, всего восемь километров от Бухен-
Еальда. Невзрачный такой, незаметный. Вызвали его на
браму и предложили свободу, если он год проработает
на них шпионом и провокатором. Лерхе с возмущением
категорически отказался. Тогда его приковывают к сте
не камеры и вводят туда его девятнадцатилетнюю дочь.
— Ну, что? Теперь согласишься?—спрашивает Зоммер-
— Нет! — говорит Лерхе и закрывает глаза.
— Посмотрим. — говорит Зоммер.
Тут же входят человек десять здоровенных эсэсов
цев, срывают с Эрны одежду и привязывают девушку к
железной койке.
— Ну, теперь согласишься? — спрашивает Зоммер,
и Лерхе дал согласие, только выпросил разрешение на
получасовое свидание с Эрной. Потом произнес перед
магнитофоном клятву, вернее обязательство по подготов
ленному тексту, поговорил полчаса с дочерью и вернул
ся в лагерь. Очень честным оказался этот Лерхе. На тре
тий день пришел к немецким коммунистам, рассказал
все откровенно, а ночью бросился на проволоку и сгорел
под током.
— А с дочерью что?
— Ео время свидания он ее предупредил, чтобы она
скрылась где-то у тетки, а вот удалось ей это или нет,
неизвестно.
— Да... вот это система... — промолвил я задумчиво.
— Вот именно система. Система морального растле
ния. Конечно, не все оказываются такими, как Лерхе.
Неустойчивые соглашаются. Пойдешь обратно в лагерь
— не забывай этого. Нечисти много, но она всплывает
и... убирается потихоньку. А в основном народ в Бухен-
вальде замечательный. Отборный народ!
б*
67
