СОЛЕНАЯ КУПЕЛЬ
5S
лежа на жестком матраце, усталый, с истерзанной душой,
он мысленно обращался к богу, к мадонне, ко всем свя
тым. Но и в молитвах не находил себе облегчения. И га
сла вера, как забытый в поле костер.
Наступил день, когда «Орион» пересек экватор. По
лоса затишья и жары передвинулась в северное полуша
рие. В кочегарке с утра термометр показывал шестьде
сят градусов. Синий столбик спирта все поднимался.
Мрачное помещение с багровыми отсветами превратилось
в пекло. Ни к чему нельзя было прикоснуться голыми
руками—все обжигало: и переборки, и резаки, и гребки.
Даже привычные кочегары задыхались и, сверкая белками
воспаленных глаз, ловили воздух открытым ртом. Пили
кипяченую воду, разбавленную овсяной мукой. Такое
пойло будто бы лучше удовлетворяло жажду.
Лутатини, надрываясь, растрачивал последние остатки
физической силы. Сердце билось учащенно, внутренно
сти горели. Он шуровал в топке с дрожью в коленях
и руках. Казалось, каждая клетка его организма стонала
от боли и усталости. Иногда, словно из глубокого ко
лодца, он поднимал глаза вверх—там сквозь железную
решетку сочной синью сверкал кусочек неба. Ах, за
браться бы на палубу, вдохнуть полную грудь свежего
воздуха!.. В отупевшей голове, коверкая душу, тяжело
ворочалась мысль: он когда-то клеймил преступления,
но он же оправдывал законы, установленные земными
властями, а теперь, на основании этих законов, его са
мого засадили в пекло. Где же тут правда? Гудели топки,
сверкал развороченный шлак, ослепляя, как солнечные
осколки. С потрескавшимися губами, с пересохшими лег
кими Лутатини, как и его товарищи, бросался к пуза
тому чайнику, чтобы залить огонь в груди. Пойло было
теплое и отвратительное, как щелок, но он выпивал его
за одну вахту столько, сколько не выпьет ни одна ло
шадь за целые сутки. И сейчас же все это выступале
