СОЛЕНАЯ КУПЕЛЬ
45
включительно. И все это проделывал только для того,
чтобы после потопа более слабые существа опять попали
в зубы сильных, чтобы Хам сейчас же начал хамствовать
над своим отцом...
Чем грубее были доводы Карнера, тем сильнее они
били по религиозному мировоззрению Лутатини. Ничего
подобного он не слышал в духовной семинарии. Там учи
теля и наставники лепили из его души великолепное зда
ние с изумительными архитектурными украшениями. Он
поверил в прочность его. А теперь, в чуждой морской
обстановке, бомбардируемое злым финном и другими ма
тросами, оно дрожало, как от потрясающих ударов.
Загалдели матросы, пересыпая слова крепкой бранью:
— Разделывай, Карнер, поповского бога под красное
дерево!..
— Пусть Лутатини обратится с проповедью к тем, кто
затеял войну...
— Дайте слово Лутатини—пусть потешит команду.
Хо-хо-іо!..
Угольщик Вранер, покосившись на Лутатини, загадочно
промолвил:
— Когда-нибудь на этом судне одному человеку я по
ставлю на морде антихристову печать. Никакой святой
водой ее не смоет...
Его оборвал Карнер:
— Если только ты посмеешь это сделать, мы тебе,
рвань корабельная, все ребра переломаем.
Когда Лутатини становилось тошно от матросских раз
говоров, он уходил на полуют. Там, в одиночестве, отда
вался горестным размышлениям. Ушел он и теперь,
вспомнив про себя изречение из Послания к римлянам:
«Гортань их— открытый гроб, яд аспидов на устах их».
Он уселся на опрокинутом ящике. Над срединой паро
хода огромнейшей колонной возвышалась труба, поддер
живаемая восемью стальными бакштагами. За кормою
