На железнодорожной станции Океанская опустели все дома. Жители, старые и малые, высыпали
на широкую улицу, обсаженную тополями. Еще издали они увидели длинное облако пыли, пронизанное лучами предвечернего солнца. Казалось, что
это приближается к станции какая-то грозная сила. Но вскоре представилось небывалое зрелище.
Ш агая напоследок в ногу,
показались
моряки,
оборванные, в странных и причудливых нарядах,
до женских кацавеек включительно. Многие были
босые, другие кое-как обмотали себе ноги сырыми
бычьими шкурами, а сверху — веревками. От мозолей среди воинов немало было хромых. За ними
с тоскливым ревом двигалось огромнейшее стадо
рогатого скота. Известно, насколько быки и коровы не любят длительного путешествия, а от надоедливых насекомых они нервничают и раздражаются. В таком случае при виде деревни они бегом
бросаются в нее, надеясь найти там отдых и покой. Так было
и здесь. Вступая
в поселок при
станции Океанская, многочисленный гурт ринулся
врассыпную — к домам. Голоса людей смешались
с мычанием скотины. Это кричали матросы, исполнявшие роль пастухов. С дубинами или арапниками, надрываясь от ругани, они преграждали путь
разбегающимся животным и теснили их в общую
массу обреченных голов. Местные жители, прочитав на фуражках надпись «Изумруд», посмеивались: — Должно быть, надоело им плавать.
— Д а , корабль на скотину променяли.
24
