И начал топтать снег, проваливаясь в него по
пояс, а мне приказал:
— Раскидывай лыжей.
А когда оголили довольно большой круг земли,
принялись запасаться топливом. Вблизи много было
бурелому. Нам ничего не стоило натаскать большую кучку сухих дров. Савелий наломал охапку
сырых еловых ветвей, а я тем временем приготовил костер и надрал для разводки огня березовой
коры. Кругом ни одного живого звука. Только дует
ветер, шумит лес, загадочно качая высокими вершинами, и скрипит, словно стонет от боли, подгнившая сосна. В сгущающихся сумерках, кружась,
точно гоняясь друг за другом, реют снежинки.
— Запаливай, а я покурю,—грузно усаживаясь
на плаху, говорит Савелий.
(
Пыж, набегавшись, исследовав все вокруг, об-
нюхав*все деревья, уселся на задние лапы и, помахивая хвостом, смотрит, как я развожу огонь.
Вспыхнув, быстро разгорается береста, свертываясь в трубку, давая копоть, пахнущую дегтем.
Затрещали сухие сучки,—огонь, перебегая от одного
к другому, ласково лижет их острыми длинными
языками. Над костром вьется, кудрявясь, сизый дым,
он становится все гуще, ширится, выростая в волнующиеся клубы. Через минуту, пробившись сквозь
толщу наложенных дров, высоко поднялось пламя
и весело пылает, раздвигая навалившуюся тьму,
щедро разбрасывая вверх золото искр. Словно ис-
