102
-
пуганные, заметались вокруг тени, населяя лес привидениями.
Савелий сосет трубку, широко расставив ноги,
обутые в лапти, и щурит зоркие глаза, крякая:
— Благодать!
На его черную бороду падают снежинки, тают,
превращаясь в сверкающие капли, мелкие, как
бисер. Я впервые на охоте с Савелием. Мне хочется
узнать о медведе, которого он обложил еще с осени
больше, подробнее, но до сих нор я от него почти
ничего не добился. Подсев к нему ближе, я пристаю
с распросами:
— А большой твой медведь?
Продолжая сосать трубку, Савелий задумчиво
смотрит на костер, который разгорается все сильнее, озаряя лес. Потом сплюнул и, не глядя на меня,
в свою очередь спросил:
— Дьяконова быка знаешь?
— Ну? — С него будет. Задние лапы—во.
— Ой-ой!—удивился я,—И силен, поди, а?
— С тобой справится.
Но я стал возражать, доказывая, что если не
убью медведя ружьем, то доконаю его топором.
Старый охотник, выслушав, недоверчиво посмотрел на меня, скосив темные глаза.
— Ах ты, голова — два уха! — засмеялся он и
надвинул мне на глаза шапку.
Это меня обидело,—я насупился.
