—
87
—
Петр отшатнулся, и, подняв правую руку в уровень с лицом, словно ожидая удара, он замер на месте.
— Что такое? Кто?., кто говорит?
Все на минуту замолчали.
Незнакомым Петру голосом, Захар продолжал:
— Я говорю... будто отец твой. Выростил я тебя...
А ты уважил. Ну, сын родной... Братцы мои, милые,.. это ведь сын мой... Петруха.
Все ниже й ниже наклонял голову Петр. Слова
отца жгли совесть.
— Молчать! Связать!—кричал исправник.
Но было тихо, несмотря на этот окрик и хрип
учителя, лежавшего на земле. Отовсюду выползали
люди и, точно тени или облака, сгущались вокруг
Петра. Холодные капли падали ему на голову. Он
встряхивал головой, но стоял неподвижно, вслушиваясь в слова отца—негромкие, вялые и все-
таки тяжело падавшие:
— Послужил ты, сынок, своему роду-племени...
миру своему...
— Молчать! —крикнул опять исправник. — Вяжите их!
Петр сгорбился и медленно пошел прочь от
сарая, забыв поднять шинель и фуражку, чувствуя
себя смертельно уставшим, точно раздавленным
сырою тьмой осенней ночи.
XII.
ft
На следующий день беспрерывно шел дождь,
то затихая, то усиливаясь. Избы почернели и на*
