— Неужели, ваше благородие, вам кажется, что так
мог написать только дурак?
Под рыжими усами лейтенанта еще больше заиграла
улыбка, словно он был нам близким товарищем.
— А что'же ты думаешь — в газетах мало сотрудни
чает дураков? Правда, мы сильны, но нельзя же так
относиться и к флоту противника. Что за рассуждения
такие? «На «Миказе» потрескались четыре броневых
плиты». «В Англии японцами заказано его восемь дуб
ликатов броневых плит». И отсюда делается вывод,
что японский флот сильно пострадал. Нам, значит, ни
чего не стоит разбить его. Подумаешь —•сто восемь
плит! Ведь такого ничтожного количества не хватит
для брони одного только корабля. А затем, может быть,
эти плиты понадобились японцам для вновь строяще
гося судна? Мы ничего не знаем.
Я сказал:
•— В статье, ваше благородие, говорится, что 3-я эс
кадра может не только помочь 2-й эскадре, но и за
нятъ ее место.
Лейтенант даже хлопнул себя по бедрам*
Два старых корабля и три броненосца берего
вой обороны могут занятъ место 2-й эскадры! Да все
эти пять судов едва ли стоят одного нашего «Орла».
Видно, что этот газетный писака не смыслит в военно-
морском деле ни уха ни рыла...
Лейтенант Вредный невзначай высказал правду о
человеке, который занимал такой высокий пост. И кому
высказал? Тем, кого он презирал и с кем раньше
разговаривал как с пещерными жителями. В груди у
меня все дрожало от клокочущего смеха. Нужно было
взнуздать самого себя, чтобы не расхохотаться громко и
весело. Сдержанно улыбались матросы. Невероятным
усилием воли я старался бытъ серьезным и, глядя в
глаза начальника, сказал:
-— Спасибо вам, ваше благородие, что разъяснили
нам. А мы туг без вас были в восторге от автора.
Считали его прямо философом...
16 А. Новиков-Прибой. Цусима
239
