щенят. Из-под козырька .пробкового шлема он посмо
трел на того и другого кроваво-воспаленными глазами
и, подняв увесистые кулаки, прохрипел:
— Замолчите! Или хотите, .чтобы у каждого из вас
голова треснула, как .орех под молотком?.
Я
сам ма
шинист и с|цин справлюсь на катере.
Сразу съежился француз, отступая в носовую частъ
катера, а индус -юркнул под кожух, к машине.
Иногда где-нибудь показывался одинокий дымок, но
катер, тихо и .плавно покачиваясь на заштилевшей груди
моря, не трогался с места. Солнце добралось до самой
высокой точки своего пути и скоро начнет скатываться
вниз. В полуденном свете горел весь простор. От ка
тера, а в особенности от его железного машинного ко
жуха, отдавало невыносимым жаром-. Все было горя
чее — рубашка, брюки, ботинки. Раскаленное небо испа
ряло не только воду, но и кровь людей. На юго-востоке
возникали дождевые облака.
Молчало разомлевшее ім-оре, молчали и трое людей на
крохотном суденышке, словно примирились со- своим без
надежным положением. \
Бабушкин, сидя на корме, с прежней настойчивостью
приставлял бинокль к глазам. Вдруг он поднялся с такой
быстротой, словно получил болезненный укол в бедро,
и устремил взор на запад. Там, в дали, затуманенной
зноем, всплывали дымки — один, другой, третий. Через
каждые -полторы (минуты число их увеличивалось. Потом
обрисовались мачты. Руки его, державшие бинокль,
вздрагивали, колени подгибались.. Рваным голосом он
оповестил свой экипаж:
— Наши идут!
И распорядился бросить в топку последний остаток
дров, чтобы передвинуться на курс эскадры.
Но тут опять запротестовал француз:
— Надо уходить. Это, вероятно, идут японские иди
английские корабли. Они нас повесят, как шпионов...^
Бабушкин положил свою тяжелую руку на ручку кинг
стона,
угрожая открыть днище катера для доступа воды.
327
