гии, до войны партийный работник и политработник
в армии, он был одним из первых инициаторов подполь
ной борьбы в Бухенвальде. Он дружит со многими не
мецкими коммунистами-подполыциками и знает много
такого, чего не знают другие заключенные.
— Вот ты проходишь иногда мимо крематория и ду
маешь, что это просто помещение, оборудованное для
сжигания трупов. А тем не менее у бухенвальдского кре
матория есть и другое, не менее «благородное» назна
чение.
— Знаю, Сергей Семенович, — возражаю я, — знаю,
что там жир для мыла вытапливают, знаю, что обгоре
лые кости не удобрения перерабатываются.
— Ничего ты не знаешь, а тоже суешься перебивать.
То, что ты знаешь, все знаірт, а нужно, чтобы ты дей
ствительно знал все и своим ребятам порассказал, чтобы
злее были. Видишь ли, крематорий не только уничтожает
трупы, он еще и делает трупы.
— То есть?
— Очень просто. Почти каждую ночь к узенькой ка
литочке, что ведет во двор крематория, подходят крытые
автомашины, и с них ссаживают закованных в цепи лю
дей и выстраивают в очередь вдоль забора. Потом по од
ному вталкивают в калитку и, подкалывая сзади шты
ком, гонят по узкому тротуару, выложенному большими
плитами вдоль стены крематория. Человек, конечно, уско
ряет шаг и неожиданно проваливается вниз, а опустив
шаяся плита при помощи специальных пружин подни
мается и становится на место. Тогда в калитку вталки
вают следующего, и так далее, без всякого шума и
сопротивления. Провалившийся человек скатывается с
четырехметровой высоты по крутому желобу, окованному
гладкой белой жестью, и оказывается в подвальном по
мещении крематория. Там его уже поджидают эсэсов
ский офицер и Мюллер со своими помощниками. Ты
знаешь Мюллера, капо крематория?
— Это «зеленый», который каждое утро с маленькой
собачкой прогуливается? —и я вспоминаю плотную фи
гуру немолодого человека с зеленым значком уголовника
на груди и мутными оловянными глазами.
— Вот, вот. Собачку он свою очень любит, а вот лю
дей ненавидит страшной ненавистью, потому что боится.
142
