так и не дождались эти примитивные фигурки своего
применения.
Вечером явился доктор Шулле со свитой врачей и
ученых, каждого осмотрели, ослушали, ощупали, как
животное, проверили на упитанность и каждому, по его
указанию, сделали по уколу. На следующее утро многие
не притронулись к завтраку, у многих поднялась темпе
ратура, многие жаловались на головную боль, озноб,
слабость. Вечером половина этих здоровых людей мета
лась в горячечном бреду, суетились молчаливые медики,
ежечасно фиксируя состояние каждого, заставляли при
нимать порошки, таблетки, микстуры. Ночью, вцепив
шись в полу халата служителя и лихорадочно блестя
глазами, один из больных допытывался:
— Кролики? Скажи, кролики? Подопытные кролики,
да?
Служитель ударом в лицо отбрасывает его от себя
и уходит, брезгливо вытирая руки, а тот кричит... Кри
чит хрипло, надсадно, облитое липким потом лицо кри
вится гримасой ужаса.
— Братцы! Нас же заместо кроликов!.. Нарочно за
ражают... лекарства испытывают... Да что же это?.. Не
хочу!.. Не хочу!..—кричит он. Подоспевшие санитары
прижимают его к койке, сверкает шприц, несколько раз
конвульсивно дергается тело. Вместе с криком обры
вается жизнь слишком догадливого больного, так и не
узнавшего, как близко был он к истине.
Молчит угрюмый блок № 46, и мало кто знает, что
делается за его стенами. Светлые чистые палаты, но
черные дела творятся там палачами в белых халатах.
Словно возмущаясь и негодуя, трепещет на ветру белый
флажок с красным крестом — знак сострадания и чело
веколюбия.
Доктор Шулле специализируется на сыпном тифе.
Здоровых людей усиленно кормят, чтобы довести до нор
мального состояния, заражают, наблюдают, изучают, вы
рабатывают противотифозную вакцину для своих солдат
и населения. Большинство подопытных умирает, выжив
ших уничтожают, набирают новых. Планомерно и четко
идет работа института, благо все условия в его распоря
жении.
Дольше всех в этом отделении живет пожилой тихий
поляк, растолстевший на хорошем питании. В его обя-
ю*
147
