упираются, все к горящей хате к матке рвутся. Не вы
полнили мы в тот раз боевого задания, но зато много
покосили фашистских гадов под шумок. Вернулись к себе
с пустыми дисками та с двумя хлопчиками. И ничего, не
судили. Только по выговору получили за невыполнение
задания.
После этого разговора я не раз убеждался в какой-то
особенно трогательной любви к детям у моего Данилы.
Не раз на аппель-плаце он дергал меня за рукав и шеп
тал:
— Валентин, та Валентин же! Бач, яке маленьке
французенятко бигае!
И я вижу среди построенного впереди нас Зб-го фран
цузского блока резвящегося мальчика лет семи, одетого,
как куколка .Общечеловеческое чувство любви к детям
даже фашистские зверства не в силах искоренить из душ
простых честных людей различных национальностей.
Строится вторая линия железной дороги от бухен-
вальдского завода «Густлов Верке» до ближайшего го
рода Веймара. Каждое утро через браму уходят рабо
чие команды бау-айнц, бау-цвай, бау-драй и так далее.
Под ругань и удары конвоиров втискивают людей в то
варные вагоны и задвигают тяжелые двери. Недлинный
путь до места работы, всего шесть километров, а как то
мительно тянется время. В холодной темноте, прямо на
полу сидят иззябшие люди, тесно прижимаясь друг к дру
гу телами в полосатой одежде. Осенний дождь бараба
нит по вагонной крыше, мелкой водяной пылью прони
кает через щели вагонных стен и, как роса, оседает на
хмурых лицах заключенных, отчего они кажутся еще бо
лее скорбными, плачущими.
— Ну будет ли когда-нибудь этому конец? —надсад
но вырывается у кого-то наболевший вопрос.
— Будет. После обеда во вторник тебе этот «конец»
комендант подаст. Причем на блюдечке с синей каемоч
кой. Устраивает? — слышится злой ответ.
— Да ты не злись, а скажи толком, что делать? Ведь
подохнем скоро.
— Ну и подыхайте, если вам хочется ждать конца на
синем блюдечке! Да ну вас всех к черту, нытики несча
стные, —и говоривший со злостью еще выше натягивает
