— Ну то-то, сразу сознательным стал.
— Ну так как же, ребята?
— Да чего там «как же», что мы, фашисты, что ли?
— Давай, раз надо. Выдюжим.
— Больше терпели, меньше осталось.
— Эх, рвануть бы...
— А ну замолчи!
— Значит, решили?
— Решили!!! — многоголосо ревет вся спальня, осо
знав благородство своего поступка, и штубендинстам
долго приходится успокаивать растревоженных людей.
Через месяц случайно встречаю около кухни старого
знакомого Якова Никифорова. За это время он успел от
растить новые усы и имеет вид лихого донского казака.
— Чего не заходишь в наш «институт?»—спраши
вает Яков.
— В какой институт? — не понимаю я.
— Да ко мне, на восьмой блок, я теперь там работаю.
— Кем? Штубендинстом?
— Не то штубендинстом, не от артистом, не то нянь
кой. Заходи, посмотришь.
— Зайду, обязательно зайду. Сегодня же, — и, осво
бодившись от работы, я отправился на восьмой блок.
Около ворот проволочного забора стоят два мальчика
лет по 12—14 и оживленно разговаривают. Один из них,
по-видимому, дежурный у ворот, испытывающим взгля
дом изучает мою особу, а его собеседник, стоящий ко
мне спиной, иногда в разговор ввертывает словечки, не
подходящие для его возраста. Мне слышно, как дежур
ный, не меняя выражения лица, тихо говорит:
— А ну перестань. Не видишь, старик идет.
Его собеседник оглядывается на меня и смущенно за
молкает. Я тоже оглядываюсь назад, ожидая увидеть
старика, но там никого нет. С огорчением догадываюсь,
что старик — это я, а мне еще и тридцати нет. Открытие
неприятное, но ничего не поделаешь.
— Вам кого? —спрашивает дежурный, когда я оста
навливаюсь у ворот.
— Позови, сынок, штубендинста. Скажи, Валентин
пришел.
— А ну, быстренько,— командует дежурный, и его со
беседник стремглав несется в блок. Вместо Якова ко мне
выходит старший штубендинст блока Володя Холопцев.
11 В. Логунов
161
