возможности, чтобы облегчить существование маленьких
узников. И без скрипа, без шума заработала подпольная
машина. Через возглавляющего шрайбштубу немецкого
коммуниста Вилли Сейфера, через Эрнста Гаусмана, че
рез капо ревира Эрнста Буссе, через коммунистов бло
ковых удивленных ребят буквально выдергивали из тя
желых рабочих команд и переводили на работу в кухню,
на склады, в госпиталь, а самых маленьких полностью
освобождали от работы, регулярно снабжая шонунгами
через ревир.
Николай Кюнг с присущей ему кипучей энергией и на
пористостью бегал по блокам, доказывал, просил, угова
ривал или просто приказывал. При всей своей истощен
ности за эти дни он умудрился еще больше похудеть, но
все же добился своего. При помощи сети политработни
ков отдела Сергея Котова в разное время на разных бло
ках возникали разговоры примерно одинакового содер
жания. Обычно после отбоя .когда в спальнях собирался
весь флигель, в темноте раздавался голос:
— Ребята, а ну, минуточку. — И в наступившей ти
шине, как тяжелые камни, падали слова правды о страш
ной участи детей в Бухенвальде.
— Неужели мы не люди, неужели забыли своих де
тей или младших братьев и сестренок? Неужели допу
стим, чтобы на наших глазах пацаны помирали с голоду?
На всех блоках решили раз в неделю сократить немнож
ко свой паек, чтобы часть хлеба и баланды пошла на
восьмой блок.
Наступало молчание, потом слышался неуверенный
голос кого-нибудь из возражающих:
— Так ведь сами пухнем с голоду. Ноги еле таскаем,
а нам ведь еще работать нужно,—и тут же фейерверком
вспыхивает и искрится возмущение.
— А ну заткнись, нытик!
— Ишь, какой работяга нашелся. А ты работай по
меньше да приберегай силу, не на свой колхоз рабо
таешь.
— Тоже мне, стахановец на чужого батьку!
— Да у него, выродка, наверное, и детей никогда не
было!
— И не будет, если еще раз пикнет. Придушу гада.
— Да что вы, ребята? Да я ничего, не против. Раз на
до, значит надо.
160
