нако постепенно, от страницы к странице, автор
убеждает читателя в художественной целесо
образности сочетания этих двух различных манер
изложения. С той же целью увеличения времен
ной емкости сценария автор идет на вкрапление
в общую реалистическую ткань повествования
явно условных по своему стилю эпизодов, кото
рые, именно в силу своей условности, позволяют
в широких пределах спрессовывать время. Та
ковы, например, страницы, где описаны мичурин
ские «хождения по мукам» в различных мини
стерских канцеляриях, или сцены посещения ми
чуринского сада многочисленными экскурсиями и
делегациями. Впрочем, в этих последних сценах
лаконизм, граничащий со схематизмом, возникает,
быть может, даже не по необходимости эконо
мии метража, но по соображениям стилистическо
го порядка. Здесь мгновенно сменяющие друг
друга «микроскопические» эпизодики представ
ляют собой уже не хронологическую вереницу
событий и, тем более, не причинный ряд, а не
что вроде «монтажной фразы», каждый элемент
которой («эпизодик») нацело лишен самостоя
тельного значения и воспринимается как своеоб
разный кинематографический иероглиф.
Не пренебрегает Довженко и тривиальными
способами конденсации времени. Так, например,
в сцене смерти Александры Васильевны исполь
зован прием ретроспекции, с помощью которой
легко можно большой временной отрезок уло
жить в малый метраж.
Таким образом, несмотря на некоторые недо
статки общей конструкции, она, па наш взгляд,
все еще громоздка. «Жизнь в цвету» дает кино
драматургу ряд интересных решений чисто кон
структивных задач.
20
