лежит вовсе не в операторской работе, а в ха
рактере нашей кинодраматургии, которая все бо
лее и более пренебрегает зрительным материалом.
В период немого кинематографа, когда шла
усиленная эмансипация этого нового вида ис
кусства от породившего его театрального пред
ставления, иногда говаривали: театр — это ис
кусство диалога, кинематограф — искусство ре
марки. Это в известной мере справедливо, если
только под ремаркой разуметь описание действия,
а не внутреннего состояния актера. Но ведь и
без того скупые «ремарки» сценария «Жизнь в
цвету» очень часто представляют собой как раз
описание внутреннего состояния актера, а не
описание действия,
Вот, например, небольшой отрывок из сцены
«Мичурин и американцы».
«— Десять тысяч, — сказал Берд.
Майеру было, повидимому, стыдно за своего
толстосума. Он был подлинный ученый, влю
бленный в науку. Ему хотелось отвести разговор:
— Это поразительно! — сказал он Мичурину,
еще раз оглядываясь на сад. — Я объехал всю
планету. Я видел растительный мир, но самое
главное о нем я познал здесь».
Мы видим, что автор использует здесь описа
ние не для того, чтобы предложить режиссеру
д е й с т в и е или иной зрительный материал, рас
крывающий сложившуюся ситуацию, но с целью
объяснить актеру его внутреннее состояние
(«Майеру было, повидимому, стыдно...» и т. д.)
и помочь ему тем самым выразить это состояние
интонационно.
Вопрос о соответствии зрительного и звукового
образного материала в современной кинодрама
тургии, о превращении звукового кинематографа
22
