В домах с раздвинутыми передними стенками почти
никого нет, зато на улице кипит жизнь. Здесь
женщины, оголив руки, стирают белье, громко
переговариваясь между собою, другие, сидя на
маленьких скамеечках, вяжут или вышивают; мужчины пишут кисточками на бумажных свитках
письма, делают игрушки, плетут корзины. Всюду,
точно искры, брызжут веселые голоса ребятишек.
Стуча о камни мостовой высокими деревянными
сандалиями, проходят японцы в темносиних или
серых ^кимоно, японки в пестрых халатах с просторными болтающимися рукавами, подпоясанными
широкими разноцветными поясами с пышными
бантами назади. В окнах и дверях магазинов блещут груды выставленных товаров, толкутся, шумно
обмениваясь впечатлениями, покупатели. Кругом
все бойко, пестро в славный весенний день.
А темносиняя туча, клубясь, медленно уходит
все дальше, туда, где возвышаются спокойные
громады гор. Слышен отдаленный последний рокот
грома. В больничных бараках, окруженных садом, бумажные окна открыты. Свежий, ароматный после
дождя, воздух веет в них, разгоняя тяжелый запах
лекарств. Те больные, что поздоровее, стоят у окон,
любуясь весенним днем.
Для русских отведены особые отделения. На
одной из коек, боком, головой к окну, лежит солдат, одетый в японский больничный халат. На его
лицо, свернутое к левому плечу, положена наискось 9*
