на костыль, он идет вперед левым плечом, к которому свернуто лицо, идет медленно, как дряхлый
помятый жизнью старик. Остановившись около
кучки мужиков, он внимательно оглядывает их
лица. — Из Горбатовки тут никого нет?—глухо спрашивает Гаврила.
— Кажись, не видать,—отвечает мужик с окладистой бородкой.—А тебе на што?
— Домой еду. Думал—подвезет кто из своих.
Молодой парень с глуповатым безбровым лицом,
поглядев на Водопьянова, заявляет:
— Свезти можно. Я хоть из Васьневки, но мне
все ровно ехать через вашу деревню. Сейчас и
катнем... — Идем, угощу,—предлагает Водопьянов.
Мужики начали
было
расспрашивать
его
о войне, но он, не отвечая, тихо уходит в сопровождении молодого парня.
В трактире у буфета Гаврила долго рылся
в кармане и, достав четвертак, заказал полбутылку
водки и полфунта кренделей. А когда развязал
башлык, парень отшатнулся от него назад.
Лицо солдата похоже на безобразную маску.
Сорван нос, выбит глаз, и вся правая часть лица
в глубоких багряных шрамах, точно нарочно иско-
вырена. Борода растет мелкими клоками. На лбу
и висках мертвенно-желтая кожа покрыта грязью,
будто Гаврил не умывался несколько месяцев.
