— Ну , брат, я те прямо скажу,—страшен ты!—
говорит парень, удивленно качая головой.—Неужто
это японцы так утешили?
— Д а !—невольно отвечает Водопьянов. Он оглядывается вокруг и, встретив удивленные взгляды
людей, низко наклоняется над буфетом, сгорая от
стыда за свое изуродованное лицо.
— Э х , што сделали с человеком!—продолжает
парень.— To -есть, испортили куды зря.
Слова эти бередят незажившие раны в сердце
Гаврилы. Торопливо, ни на кого не глядя, он разливает поданную водку по чайным чашкам, берет
одну из них и, запрокинув назад голову, медленно
выпивает ее всю. Парень, выпив свою долю залпом,
крякает и закусывает кренделями.
— Едем ,—уныло говорит Водопьянов и, согнувшись, точно взвалив на себя непосильную тяжесть,
направляется к выходу.
Уже начало смеркаться, когда они тронулись
в путь. Лошадь, подрогнув, мчится домой быстрой
рысью, забрасывая седоков грязью. Гаврила лежит
боком на чечевичной соломе, сумрачно оглядывая
знакомые места. Прыгают колеса, катясь по неровной калее, деревянная нога стучит о дно телеги.
Парень сидит рядом, распахнув халат. От выпитой
водки лицо его стало красным, как хорошо обожженный кирпич.
— А ну, брат, расскажи, как вы там дрались?—
пристает он к Гавриле.
