своем пути, ожесточенно гнет обнаженные черные
деревья, рябит в лужах воду и, точно желая напугать людей, надрывными голосами воет вокруг
домов. На маленькой и грязной станции, кутаясь,
толкутся мужики, бабы, приказчики, торговцы. Чья-
то мокрая белая собака, потеряв хозяина, бегает
между людей, нюхает и, поднимая голову, заглядывает в лица. Немного поодаль, около бакалейных
лавок, трактиров и торговых контор, стоят привязанные лошади. Вокруг яровое поле, пустынное,
угрюмо-серое, с черными взрытыми полосами там,
где был посажен картофель.
Вдали на полотне показывается вечерний поезд.
Густой, бурый дым, выбрасываемый паровозом,
тянется над вагонами, разлохмачиваясь, точно грива
на сказочном коне. Раздается долгий остро-пронзительный свисток. Уж слышен железный гул громыхающих колес, чувствуется мелкая дрожь земли.
Еще несколько секунд, и поезд, устало пыхтя, подкатился к станции.
Из вагонов выходят пассажиры, спешно направляясь в буфет. Одни громко здороваются, другие
прощаются.
С поезда сошел Гаврила Водопьянов, болезненно
сутулый, в старой рваной шинели и черной лохматой папахе. Лицо его окутано желтым башлыком,
виднеется только один глаз. За спиною грязный,
посконный мешок, набитый вещами. К одной ноге
приделана деревяшка, а другая обута в казенный
рыжий сапог с широким тупым носком. Опираясь
