— Д а вот телка заблудилась. Хожу, хожу —
никак не могу найти. Боюсь, как бы совсем не
пропала.
— Это жаль.
— То-то и есть, што жаль.
Кончив еду, Фроська стряхивает с подола крошки
в воду и крестится, а Ларион, покуривая, с особым
вниманием смотрит на нее.
Откуда-то доносится журавлиный крик.
— Курлы, курлы!—подражает им Илюша, убегая
к речушке, скрытой ольховым кустарником.
— Забавный мальчонка,— смеется Ларион, показывая белые зубы.
Беседуют о погоде, о будущем урожае. Вдруг
мужик переводит разговор на себя:
— Так-то вот... да. Живу я, можно сказать,
ничего, сносно. Хозяйство имею настоящее: лошадь,
корову, телку, три свиньи, полтора десятка овец.
Не обидел бог. А только вот управляться не могу.
Дочурке всего три года. Куда ее сунуть? А тут
рабочая пора подходит. Не разорваться одному...
— Да уже это как есть,—соглашается Фроська,
задумчиво перебирая пальцем запону.
Молчат. Мужик снял картуз. Копна рыжих волос, освещенных солнцем, кажется огненной.
— Тебе, Фроська, замуж надо бы выходить,—
затянувшись, нарушает он молчание, выпуская изо
рта дым вместе со словами.
Для Фроськи становится ясно, к чему клонит
Ларион,—она вся загорается.
ю
