Вошли соседи и, здороваясь с солдатом, нарушили тягостное молчание. В избе снова все ожили
завертелись, заговорили. Бабы накрывали стол,
Федор принес четверть водки, а Петр, раскрыв
чемодан, начал раздавать подарки. Отцу и брату
досталось по паре сапог; матери—большая теплая
шаль; снохе—красный с белыми горошками платок.
Вынимая вещи из чемадана, солдат важно надувал
щеки, и бакенбарды его шевелились.
— А тебе после дам,—сказал он жене.
— Спасибо, Петень... Петр Захарыч,—ответила
она. Раздав подарки, Петр зачем-то вытер руки
о штаны, достал из чемодана фунтов пять вареной
колбасы, кусок сыра, бутылку малороссийской запеканки.
Мужики, бабы и ребятишки смотрели на него,
разинув рты. Все были окончательно поражены,
когда солдат поставил на стол большой новый
самовар, блестевший, как солнце. В селе чай пили
всего лишь четыре семьи. А тут вдруг, шутка
сказать, и Колдобины тоже будут чай пить!
— Ну-ну!—послышалось в сенях.—Вот оно как!
Ушиб... Солдат торжествовал.
— Не надо бы эту шутку-то,—сказал ему отец,
кивнув головой на самовар.
— Ах, папаша, ну для чего вы так говорите?
Я теперча без чаю не могу обойтись!
— Может, оно и так, та только... того...
