~~ Кайся, негодяй! Живым не выпущу отсюда.
— В чем, ваше высокоблагородие?: -— е дрожью
в
го
лосе спросил машинист.
— Ты облил краской мой письменный стол?
— Никак нет, ваше высокоблагородие.
— А
кто же?
— Не моту знать.
—• Врешь! Я по твоим мерзким глазам вижу, что ты
это сделал!
— Никак нет.
Старший офицер, тяжело дыша, задал еще несколько
вопросов, а потом приказал:
— Клянись! Повторяй за мною: «Если я говорю не
правду своему начальнику, то пусть первый японский
снаряд разорвет меня на мелкие куски, и не видать мне
больше ни отца, дни матери своей, ни жены ни детей
своих...»
Машинист повторял слова страшной для него клятвы,
а когда дело дошло до жены и детей, то заявил:
— Я холостой, ваше высокоблагородие.
Старший офицер пинком в грудь свалил машиниста
навзничь.
— Прочь с моих глаз, скотина тупоумная!
Машинист вскочил и, когда перед ним открылась
дверь, метнулся от каюты, как от будки с цепной со
бакой.
На второй день ,с утра он заявил претензию своему
ротному командиру, прося его довести обо всем коман
диру судна. Ротный командир доложил об этом стар
шему офицеру Опять Сафронов был призван к стар
шему офицеру, но уже на верхнюю палубу.
— Ты хочешь, чтобы я доложил о твоей претензии
командиру судна?
— Так точно, ваше высокоблагородие.
— А ты подумал, что с тобою может быть?
Машинист теперь не боялся. О том, что над ним
было проделало, знала вся команда. Он твердо отве
тил:
278
.
