в роте и читал роман Виктора Гюго «Отвержен
ные». .Вдруг рядом раздался' сердитый окрик, за
ставивший меня вздрогнуть:
— Опять за книгой?
Я машинально вскочил и тут только понял, что
это, подражая фельдфебелю, решил попугать ме
ня Псалтырёв. Он стоял передо
мною
и улыбал
ся, — полнотелый, отъевшийся на графских харчах.
Поздоровавшись, я спросил:
— Как дела? Совсем вернулся в экипаж или
отпущен на время?
— Д ела — как тёрка, корявые. И у этого бари
на просыпался я. Граф что-то написал тут обо
мне, — ответил Псалтырёв, размахивая пакетом, —
иду в канцелярию, к дежурному офицеру. Потом
всё расскажу.
Псалтырёв, нагнувшись, на ухо добавил мне:
— Я всё-таки сейчас успел повидаться с Валей.
Обрадовалась она...
Псалтырёв повернулся и быстро удалился.
Вскоре под конвоем он был отведен на гаупт
вахту. Две недели ему пришлось питаться только
хлебом и водой. Несмотря на это, он вернулся по-
прежнему весёлый, точно побывал на родине. И я
с интересом слушал его рассказ.
Прибыл я в Петербург, нашёл
улицу,
а дом
сразу показали — всем известен, стоит особняком.
Этажей немного,— только три, а в длину и ши
рину много места занимает. Кругом железные ре
шётки, высокие. От них меня даже оторопь в зя
л а— боязно как-то стало. А парадный подъезд,—
это, по-нашему, крыльцо, — широкий, с каменными
ступенями, и по бокам какие-то чугунные чудо
вища, не то птицы, не то звери, сидят. Поднялся
я по лестнице и остановился у тяжёлых дверей.
Вместо скобок, висит на них большое кольцо мед-
74
