164
—
А когда Савоська, сжимая кулаки, сделал шаг
вперед, Ларион обернулся, взял из-под лавки топор и, размахнувшись им, закричал во все горло:
— Изничтожу!..
Трифон и Савоська в ужасе выбегают на улицу.
Гаврила не трогается с места; подняв голову, он
смотрит в дикое лицо приблизившегося к нему
Лариона. Встречаются их взгляды, полные ненависти
и злобы.
— Уходи!—сквозь оскаленные зубы цедит Ларион, шевеля рыжими усами.
— Руби!—отвечает солдат, задыхаясь.
— Не доводи до греха...
За окнами слышны крики.
Фроська, растерявшись, сначала было заголосила, а потом, бледная, бросилась на шею Бороз-
дилову и, отталкивая его назад, к лавке, заговорила: — Лариоша, не надо... Голубчик, ненаглядный,
успокойся... Успокойся, милый, не губи...
Гавриле показалось, что у него сейчас лопнет
сердце,—он задрожал весь, посинел и, торопливо
уходя из избы, хрипло выругался:
— Сволочи!..
Ларион после него запер сенную дверь на глухую задвижку, вернулся в избу, сел на лавку и,
согнувшись, глубоко задумался.
— Што же нам теперь делать?—спросила- Фроська, заливаясь слезами.
Ларион, не отвечая, угрюмо смотрел в пол.
