солодок. Иногда кашалот показывал свою морду, чер
ную и несуразш-тупую, как йенъ. Тревога вкрадыва
лась в сознание: не подводная ли это лодка? Но тут
же раздавался шумный и протяжный, словно от без
надежного отчаяния, вздох животного, и сомнение людей
рассеивалось. Где-нибудь в стороне от кораблей под
нимался пущенный китом фонтан, белый на темно-синем
фоне океана, похожий на взвихренную снежную пыль
и сопровождаемый хрйпяще-глухим стоком. Чаще да
вали о себе знать летучие рыбы. •Величиною не больше
средней сельди, они стаями выпрыгивали из воды й,
сверкая чешуей, неслись над поверхностью океана т
своих длинных и острых, как ласточкины крылья, плав
никах. Пролетев сажен 30—40, они падали, поднимая
мелкие брызги.
На ночь я обыкновенно устраивался на» верхнем кор
мовом мостике, разостлав сзади запасной рубки пару
синовую койку и пробочный матрац. Сюда же при
ходил спать со своей цыновкой инженер Васильев, вы
гоняемый из каюты нестерпимой жарой. На мостике,
после убийственного дневного зноя, ночь приносила ча
сы легкой прохлады. Мы лежали голова с головою,
подставляя обнаженную грудь освежающей струе мус
сона. Одно лишь невесомое небо служило для нас
одеялом, сверкая затейливой вышивкой созвездий. Под
рокот винтов, бурлящих воду за кормою, под говор
ливые всплески волн, доносившиеся с наветренного
борта, хорошо было думать и воскрешать в памяти
яркие картины прошлого. Иногда, окутанные нежным
сумраком, мы подолгу не могли уснуть и, беседуя
вполголоса, раскрывали друг перед другом самые со
кровенные мысли.
Меня давно преследовало желание узнать от Ва
сильева, каким путем он пришел к своим взглядам, из
какой среды он вышел и какие цели он ставит себе
в жизни. Но каждый раз, когда приходилось с ним
разговаривать, я стеснялся спросить его об этом, не
смотря на все возрастающую нашу дружбу. И только
258
