в два раза быстрее, чем мы, да еще меткость
их будет превосходить нашу в два раза. Что тогда
получится? Сила противника в сравнении с нашей
учетверится, — иначе говоря, десять его кораблей
как бы превратятся в сорок. Мы неизбежно под
вергнемся разгрому.
Бывая в башнях, я не раз задумывался над тем, до
какого усовершенствования дошли люди, изобретая
орудия разрушения. Совсем по-другому обстоит дело
с земледельческими орудиями. От мотыги мы перешли
только к сохе, от сохи — к плугу. Ничтожный прогресс!
До сих пор наша обширнейшая русская земля обра
батывается самыми примитивными орудиями, какие при
менялись и в эпоху Ивана Грозного, тогда как орудия
разрушения беспрерывно заменяются новыми, лучшими,
и те из них, что были пять лет тому назад, уже
считаются устарелыми. Сейчас 12-дюймовый снаряд в
момент выбрасывания из дула развивает колоссаль
ную работу. Ее хватило бы на то, чтобы приподнять на
несколько футов целый броненосец. Неужели и в [даль
нейшем человеческий мозг будет направлен главным
образом в сторону уничтожения и убийств?
В половине шестого с мостика распорядились:
— Окончить все работы. На палубах прибраться!
А через полчаса засвистели дудки к вину и ужину.
Ели гречневую кашу с маслом. Трудовой день кон
чился. Можно было петь песни и веселиться.
За пять минут до заката были вызваны наверх во
фронт караул, горнисты и барабанщики, офицеры и обе
вахты команды. Затем с теми же церемониями, с какими
утром подняли кормовой флаг, теперь спустили его.
Это произошло в тот момент, когда зашло солнце. Гор
нисты и барабанщики заиграли «На молитву». Карауль
ный начальник скомандовал:
— На молитву! Фуражки долой!
Барабанщик прочитал «Отче наш».
По команде «Накройсь» надели фуражки, простояли
еще некоторое время, пока командир, не принял ра-
82
