после полудня, несмотря на плохую погоду, начал
выводить эскадру на внешний рейд.
Вечером на «Орле» служили молебен. Офицеры и
команда собрались в жилой палубе перед сборной
церковью. Рыжебородый священник из монахов, о. Паи-
сий, надтреснутым голосом подавал возгласы, хор из
матросов пел. Молились с коленопреклонением «за
болярика Зиновия (Рожественского) и дружину его».
Настроение всех было мрачное. Слух о близости
японских миноносцев каким-то образом докатился и до
нашего броненосца, проник в команду. Многие ду
мали, что, может быть, нас сейчас взорвут здесь же,
на рейде. В разговорах чувствовалась подавленность.
Ночь была темная. Выл ветер в снастях, хрипло
били волны в борта, скрежетали якорные канаты.
У мелкой артиллерии дежурили комендоры и офицеры.
Сторожевые суда светили прожекторами, а на мачтах
эскадры вспыхивали огни сигналов.
В эту ночь я долго не мог заснуть, ворочаясь на'
своей подвесной парусиновой койке. Большинство элек
трических лампочек были выключены, а те, что горели,
мало давали света. Вокруг меня и по всей жилой
палубе, на расстоянии друг от друга в каких-нибудь
поларшина,. белели ряды коек, подвязанных к бимсам.
На них спали матросы. В полусумраке казалось, что
это не койки висят на шкентросах, а держатся на по
толке своими щупальцами какие-то длинные существа
с выпученными вниз животами, странно молчаливые,
кое-где шумно сопящие носом. Броненосец покачи
вался. В мозгу бессильно бились мысли, стараясь
забежать вперед и угадать судьбу эскадры. Потом
почему-то представился Курош, стучащий себя в грудь
кулаком к с плачем раскаивающийся в своих пре
ступлениях 1.
1 После Цусимы Курош командовал миноносцем «Бодрый»
на Дальнем Востоке. 17 октября 1907 г. на ег> корабле про
изошло восстание. Матросы убили своего командира и выки
нули за борт.
74
