насчет религии. Ну, а те ему все вопросы задавали. Не
нравилось это Бегемоту — не может ответить. Одна
жды так его приперли к стене, что он не хуже боцмана
обложил всех крепкими словами и убежал в кают-
компанию. С той поры бросил вести беседу с матро
сами. За другое дело принялся: как праздник, так
после обеда выходит на бак и начинает раздавать
команде листки Троицко-Сергиевской лавры или Афон
ского монастыря. Что делать? Как его отвадитъ от
этого? И ухитрились. Как-то в праздник*один из ве
стовых, парень фартовый, возьми да и вытащи у него
из кармана подрясника святые листки, на место их
сунул прокламации. Бегемот наш наспиртовался в ка
ют-компании — ничего не соображает. Вышел на бак
и давай раздавать прокламации. Матросы, как только
узнали об этом, обступили его со всех сторон. Сотниі
рук потянулись к нему с криком: «Дайте, батюшка,
и мне». Радуется Бегемот и говорит: «Братве во христе.
Я очень доволен, что хоть поздно, но вы прозрели
душой. Поучайтесь из этих листков и поступайте так,
как в них сказано». Матросы рассыпались по жилой
палубе и громыхают вслух: «Россией управляет не пра
вительство, а шайка разбойников, возглавляемая венце
носным атаманом Николаем вторым». Случайно по жи
лой палубе проходил мичман. Цапнул он у одного
матроса прокламацию и .спрашивает свирепо так, с пы
лом и жаром: «Ты, такой сякой, что это читаешь?
Где это ты взял?» А тот спокойно отвечает: «Батюшка
дал. Он всем, на баке раздает». Глянул офицер в окру г-
все читают. И покатился в кают-компанию —на вело
сипеде не догонишь. Там целую тревогу поднял. «Бунт,
кричит, у нас на корабле. Во главе всех поп наш/
стоит». Все офицеры гурьбой — на бак. У всех револь
веры наготове. Впереди командир шагает, спотыкается.
А Бегемот в это время последние остатки раздавал
и все приговаривал: «Братие во христе! Вижу я, что
вы становитесь на путь истинный». Командир как
оросится к нему да как заорет: «Мерзавец! Команду.
136
