кричать, а это производило впечатление, что между
ними происходит пьяная ссора.
Серьезнее было в батарейной палубе. Вследствие пере
груженности броненосца она оказалась доѳолшо близко
от поверхности воды. Пушечные порты закрывались
не совсем плотно и, обдаваемые волнами, давали течь.
Но хуже будет, если шторм изменит свое направление
и начнет бить судно в борт. Волну, мягкую и подат
ливую, можно сравнить с боксерским кулаком в пухлой
перчатке. Кажется, что может сделать боксер таким
кулаком? Однако это не мешает ему своими ударами
ломать у противника ребра, выбивать челюсти. То же
самое делает и разъяренное море с судном, разрушая
у него даже железные части. Если пушечные порты
не выдержат тяжелых ударов эолн, то в раскрывшиеся
отверспая начнет врываться вода и, перекатываясь от
борта к борту, загуляет по батарейной палубе буй
ными всплесками. При таком положении достаточно бу
дет двадцати градусов крена, чтобы судно перевер
нулось вверх килем. Инженер Васильев хорошо понимал
это и, отдавая распоряжения своим подчиненным, следил
за их работой с необычайной суровостью. Под его руко
водством матросы забивали щели в портах, уста
навливали к ним упоры из бревен, вимбэзок и до
сок. Были приготовлены к действию водоотливные тур
бины.
Ночь была неспокойная. Броненосец под тяжестью
водяных гор потрескивал в стальных креплениях. В те
моменты, когда в подброшенной корме его обнажались
винты, машина делала перебои. Из глубины машинного
отделения, как из груди больного, доносилось учащен
ное биение, отзываясь на железном корпусе судна лихо
радочной дрожью. Во всех жилых помещениях с за
крытыми иллюминаторами, с задраенными дверями и
горловинами было жарко и душно. И я, слушая сквозь
железо приступы бури, долго не мог уснуть в своей
подвеской парусиновой койке.
Какие только мысли не приходили в голову! Думал
158
