усы, чтобы тошнотворное состояние у человека сразу,
словно по волшебству, исчезло.
По срезам нельзя уже было пройти — смоет. На юте
у нас находилось более ста тонн угля. Волны, наседая
на корму, постепенно размывали его и выбрасывали за
борт, и не было возможности спасти драгоценное топ
ливо. Кормрвая башня и две боковых башни, располо
женные на срезах, часто оказывались под бурлящим
слоем океана. Как ни старались мы защитить свой бро
неносец. задраивая все люки, иллюминаторы и гор
ловины, однако вода проникала в него всюду, разлива
лась по каютам и палубам, в подбашенных отделениях.
К вечеру я поднялся на задний мостик. Там встре
тился с инженером Васильевым. Он бы’л весь мокрый и
все-таки не уходил вниз под прикрытие. Этот человек
всегда меня удивлял своей неуемной жаждой все поз
нать. И теперь, прячась от брызг и ветра за рубку,
он стоял с секундомером в руке, наблюдая за разма-
хами бури.
Напор ветра настолько был силен, что затруднял ды
хание. Руки инстинктивно за что-нибудь хватались. Ка
залось, что бушующий воздух подхватит нас и, крутя,
понесет в пространство, как пушинки. Даже высота мо
стика не спасала людей от брызг и клочьев пены.
Васильев окинул глазами взъерошенный океан и за
говорил, выкрикивая слова:
— Какая сила растрачивается напрасно! Если бы че
ловек сумел использовать всю энергию бури, что можно
было бы с нею натворить!
По его расчетам длина волны иногда доходила до
четырехсот футов, а высота ее равнялась сорока фу
там. «Орел», содрогаясь, дыбился и лез на водяную
гору, как фаитастически-огромный бегемот, а потом, пе
ревалив через нее, бессильно нырял носом в разверзшу
юся падь, задирая к небу корму. В одну минуту он пе
реваливался с борта на борт восемь раз. Мало того,
в течение той же минуты броненосец в миллион пудов
весом поднимался шесть раз на высоту четырехэтажио-
162
