— Ну, чего-чего, а этих «первых впечатлений» у нас,
пожалуй, уже более чем достаточно, — бурчал Яков.
Через переполненную разношерстной и разноязычной
толпой улицу нашего маленького карантинного городка
мы идем врозь, не теряя, однако, друг друга из вида.
Этого почему-то потребовал Василий. Вместе собираем
ся в узком проходе между стеной одного из бараков и
колючей проволокой.
— Вот садитесь и наблюдайте. Я приду через полча
са и объясню, что вам будет непонятно, — говорит Ва
силий.
— Простйте! Вы педагог? —спрашивает Иван Ива
нович.
— Да. Был педагогом, —и Василий уходит.
— Кет, каков гусь? —продолжает радоваться Иван
Иванович.
— Это же силища, товарищи. Понимать надо!
— Простите! — очень похоже скопировал Смирнова
Яков, —Мне непонятно, что вас приводит в такой вос
торг? Партнер забить козла в домино или его смазли
вая морда? Такие обычно встречаются на лубочных от
крытках с голубками, розами и неизменными поцелуя
ми. Обычно она смотрит на него такими глазами, что
можно подумать, что у нее в кармане уже лежит испол
нительный лист на алименты, а он смотрит на нее, как
какой-нибудь начальник снабжения, заключивший неза
конное трудовое соглашение. А где-то, в стороне, сердце!
Неизвестно, кому из них принадлежит этот орган крово
обращения, но обычно он бывает похожим на червонно
го туза и проколот стрелой, похожей на гарпун китобоя,
и с конца этой стрелы...
— Не болтай, Яша. Тут, кажется, нужно как следует
разобраться, —перебил Иван Иванович.
— Простите! — опять скопировал Яков, но тут нео
жиданно вмешался молчаливый Иван, произнеся всего
одно слово:
— Конспирация!
— Как? Что? — удивленно уставился на него Яков.—
Конспирация?
— Или провокация, — вставил я.
— Да... — задумчиво протянул Иван Иванович.—
Может быть и то, и другое. Но даже если и провокация,
32
