— Голубчики, вы в'карантине всего шестой день, а я
в лагере уже полтора года, поэтому нам следует, как у
нас говорили, обменяться опытом. Меня зовут Василий.
Через товарищей я примерно знаю всю вашу группу.
Знаю подполковника Смирнова, знаю Якова Никифоро
ва и даже о его очень успешных концертах в шталаге
4-Б, после которых-власовские агитаторы боялись пока
зываться в лагерь. Ведь было это, Яков Семенович?
— Гм! — удовлетворенно кашлянул в ответ Яков,
по привычке проведя рукой по голой губе, где когда-то
были усы.
— Знаю непримиримого беглеца Валентина, который
вместе с Ивановым даже из Хемницкой, гестаповской
тюрьмы сумел уйти. А удивляться этому не стоит. То
есть моей осведомленности о всех вас. Война, к сожале
нию, кончится не завтра, а нам предстоит вместе жить.
Мне кажется, что вам-то не следует разъяснять преиму
щества коллективного способа существования, причем в
любых условиях. И вот я хотел...
В это время из-за угла .барака выбежал человек в
полосатой одежде, крича:
— Ребята, вы не брали белый кан (кувшин для во
ды) ? —и, не дождавшись ответа, скрылся.
Василий мгновенно уселся на землю против Смирно
ва, усадив рядом с собой Ивана, образовав кружок. По
том каждому сунул в руки по нескольку костяшек само
дельного домино, сделанного из дощечек, с очками, на
рисованными карандашом, быстро разложил на земле
цепочку костей, соблюдая принятый игрой порядок, и
принял вид человека, обдумывающего очередной ход.
Я пытался не выказывать своего удивления, Иван, как
всегда, оставался бесстрастным, Яков откровенно хло
пал глазами, выражая свое удивление, и только Иван
Иванович от души смеялся.
Почти тут же подошел штубендинст Дима, посмотрел
на нашу «игру» и как бы между прочим бросил:
— Кувшин-то нашелся, —и сразу же ушел.
Василий молча, ничего не объясняя, отнял у нас кости
домино и сунул их в карман. Догадываюсь, что разго
вор о кувшине — какой-то условный разговор, какой-то
пароль, а наш новый знакомый предложил пройти с ним
на «экскурсию», как он выразился, «для первых впечат
лений».
31
