кубарем летит в середину строя на свое место, а блок-
фюрер возвращается, чтобы снова начать подсчет.
Юрку подхватывают заботливые руки товарищей,
ставят на место, но он не может стоять. Сквозь пальцы
рук, зажавших лицо, вместе с кровью сочится какая-то
слизь. Нестерпимая боль слышна в его стонах.
— Молчи дура! Подохнешь! —шепчет стоящий сза
ди Иван Погорелов и незаметно левой рукой держит его
за пиджак, стянутый на спине тугим жгутом.
Медленно, очень медленно приближается рука блок-
фюрера, отсчитывающая десятки.
— Опусти руки, гад! Опусти руки, тебе говорят! —
чуть слышно зло шепчет сзади Погорелов, и Юрка, пре
возмогая боль, опускает руки, зажимавшие лицо, и вы
тягивается.
Блокфюрер проходит. Вот он считает следующие де
сятки, медленно удаляется. Вот его уже не видно с на
шего места. Тогда Иван Погорелов прижимает Юрку к
себе, чтобы не упал, и чуть слышно шепчет на ухо:
— Терпи. Голубчик, родной, терпи, — и только тут
замечает, что на окровавленном лице Юрки, пониже ску
лы, на каких-то волокнах висит выбитый глаз.
Слышно-, как блокфюрер, сверившись с записью бло
кового, говорит: «Штымт»* и возвращается на браму.
Среди строя сидит на земле Юрка. Кто-то замотал
его лицо полотенцем. Погорелов зажимает его рот рукой,
чтобы заглушить стоны. Наконец рупоры ревут:
— Митцен ауф!** -— мгновенное движение всей пло
щади, и шапки — на головах.
— Коррегирен!***— раздается команда, и вместе со
вздохом облегчения зашевелилась вся площадь.
Через несколько минут треском кастаньет рассыпа
лись по асфальту площади шаги. Многотысячные дере
вянные колодки отбивают траурную дробь еще одному
прожитому в неволе дню.
Иван Погорелов, как ребенка, несет Юрку на руках,
а тот уже не стонет, а как-то очень жалобно, по-детски
всхлипывает.
* Правильно. (Нем.)
** Надеть шапки. (Нем.)
*** Поправить. (Нем.)
40
