А мимо бегут и бегут, как на старой киноленте, судо-
рожно подергивая конечностями, полосатые люди с но
силками.
— Ну за что же? — растерянно спрашивает Яков.—
Не стало двух человек и все. Как не было. —Лицо его
морщится, как от зубной боли, потом багровеет, и, уже
не сдерживаясь, он кричит:
— Рвать! Зубами рвать! Каждый немец хуже беше
ного зверя!
— А ну, тихо! — неожиданно говорит незаметно по
дошедший Василий и тише добавляет:
— Кстати, конвоиры в черных шинелях не немцы. Это
русские. Вернее, бывшие русские. Немецкие солдаты эту
команду не обслуживают. Слишком плохо пахнет. Рус
ские предатели, те, что с винтовками, да немецкие за
ключенные-уголовники руководят этой командой. Эти ни
чем не брезгуют. А между тем название этой команды
очень безобидное — «гертнерей», то есть огород. Наши
ребята называют «Гитлер-рай».
— Да, но что они делают? И почему бегом? —спра
шиваю я.
— Видите ли, кроме огородных культур для эсэсов
ского гарнизона и оранжерей, где выращиваются цветы
для жен командного состава, на этом огороде имеется
установка для переработки человеческих испражнений.
Люди на носилках перетаскивают этот груз, нагружая
его лопатами, а зачастую просто руками. Это сейчас ве
тер с нашей стороны, а то бы вы сами догадались, что у
них за груз. А почему бегом? Да просто для того, чтобы
люди быстрее ослабли и погибли от истощения. Вот так
они и работают по 12—14 часов в сутки с получасовым
перерывом на обед.
— Непонятно, зачем это издевательство. Если им
нужно уничтожить людей, проще и быстрее было бы рас
стреливать, —замечает Иван.
— Нет... Тут другой расчёт. Кто подлежит немедлен
ному уничтожению, тех не стесняются уничтожать. Для
этого существует «хитрый домик», крематорий, да и еще
ряд «остроумных» способов. Вы еще все это узнаете са
ми. А эти люди и все мы, да и вы, по-видимому, подле
жим медленному уничтожению. При Бухенвальде имеет
ся три завода, принадлежащих частным фирмам, кстати,
один из них непосредственно Заукелю. Сейчас мы с вами
34
