— Ладно, ребята! Спите, — слышно, как человек сле
зает с одной из коек и в темноте идет к двери. — Кстати,
вчера войска Советской Армии опять заняли одиннад
цать населенных пунктов. Сбито восемь немецких само
летов. Взяты большие трофеи, — слышится от двери.
— Да ты-то откуда знаешь?
— Знаю. Немцы в газетах пишут. Спите! — скрип
нувшая дверь на миг пропускает из столовой пучок све
та, и опять темно и тихо. Каждый по-своему переживает
только что услышанную новость.
Основное наше питание — брюквенная баланда, кро
ме противного запаха и вкуса, имеет еще одно не менее
противное свойство. В течение ночи несколько раз при
ходится вскакивать от рези в почках и переполненного
мочевого пузыря. Как патрон из обоймы, извлекаешься
из тесного ряда бесчувственных тел и бежишь в опреде
ленное место. В полузатемненном помещении столовой
обычно сидит ночной дежурный. Ко всему равнодушный,
он или чинит порванную одежду, или ремонтирует обувь,
или вырезает что-то из дерева. Только очень наблюда
тельный человек может заметить, что все его равноду
шие не настоящее и что не только одежду заключенных
оберегает этот человек. Это можно заметить по насторо
женным взглядам, провожающим и встречающим каж
дого проходящего. Кто он, этот незаметный человек? Чей
покой он оберегает? Чьи интересы защищает его бди
тельность?
В самый глухой час ночи в полутемном коридоре,
между уборной и умывальником, часто можно застать
двух—трех человек, о чем-то разговаривающих. Обычно
они прячут свое лицо, но, несмотря на это, я уверен, что
не раз видел там, нашего старого знакомого Василия, а
еще чаще его товарища со шрамом на щеке.
